Zone of alienation

Прокуратура одного из районов Красноярского края потребовала снять (без решения суда) с продажи в книжном магазине книжку «Вредные советы» Григория Остера. Книгу убрали с прилавка.

Моё любимое оттуда:

Если вы по коридору
Мчитесь на велосипеде,
А на встречу вам из ванной
Вышел папа погулять,
Не сворачивайте в кухню,
В кухне твёрдый холодильник.
Тормозите лучше в папу.
Папа мягкий. Он простит.
— Вредные советы (Григорий Остер)

Музыка: Ji Bark — Letter of tears (Весна, лето, осень, зима... и снова весна)

Музыка: Guns N' Roses - Sweet Child O' Mine
Robert Miles - Children

К 3 классу я прекрасно понимал, что такое кометы, ледяные странники Системы. Знал, что недавно «мимо Земли» пролетала знаменитая комета Галлея (1P/Halley). Но ещё не осознавал, что раз я её не увидел сам, то мне не суждено стать одним из тех редких людей, кто смог увидеть комету 1P/Halley два раза в жизни. И не знал тогда про облако Оорта и роль Юпитера.
За свою жизнь до этих дней я видел только одну великую комету: C/1995 O1 Хейла — Боппа в 1997 году. Два её хвоста были прямо за моим окном. И я смотрел и думал. Это был год окончания школы и моего поступления в институт. Год перед совершеннолетием.

Прошло 23 года и я увидел вторую комету, хоть и не такую яркую, как Хейла — Боппа - С/2020 F3 (NEOWISE).

Моим открытием взрослой советской/российской фантастики стала антология «У светлого яра Вселенной» (Составитель: Дмитрий Алексеевич Зиберов, М.: Правда, 1988 г.) - в детстве я перечитал её несколько раз и помню те мурашки по коже, что чувствовал тогда. Мне уже был понятно, что такое сказки, но с фантастикой ещё не всё было ясно.
В сборнике был рассказ 1828 года Владимира Одоевского «Два дня в жизни земного шара». Я уже знал немного, что в древние времена кометы пугали людей, а рассказ дал возможность понять это образно.
А уже потом было любимое произведение Туве Янссон - «Муми-тролль и комета». Мне уже безумно нравилось любое прикосновение к космосу больше, чем просто волшебство.


NEOWISE на фоне серебристых облаков (фото Александра Смирнова).

С первого раза увидеть комету я не смог, северную часть неба закрыли сразу два слоя облаков: светящиеся разводы серебристых (один из признаков мощного антропогенного воздействия на климат) и тёмные слоистые.

Это была вторая попытка. Небо очистилось. Место нахождения кометы было понятно, осталось дождаться, когда закатный свет в северной части неба ослабнет. Ковш Большой Медведицы был вверху слева, яркая Капелла (α Возничего) справа, между ними выше кромки деревьев должна была быть она.
И комета проявилась на небе для глаз в виде туманного белого пятна-полоски: примерно в 00.50. Я был в очках, а потом рассматривал её хвост в бинокль.

Я смотрел на комету NEOWISE влажными глазами, немного ёжась от ночной прохлады, и что-то шептал, проваливаясь в свои эмоции.
- Я буду скучать.
( Смотреть дальше )

Фреска народа мочика (via maoist)

Где-то после 6 класса школы моя жизнь стала окрашиваться в негативные цвета. Это в какой-то мере совпало с глубоким осознанием неотвратимости смерти и уязвимости жизни, примерно как у того мальчика в «Вине из одуванчиков» Рэя Брэдбери.
В 11-12 лет меня настигла экзистенциальность - глубокое переживание «уязвимости» своего я, интерес к религии и её жёсткое отрицание в итоге, болезненные переживания по поводу ограниченности времени жизни, любви и свершений, не без влияния книги Януша Корчака «Король Матиуш Первый».

Пик осознания был в лифте дома двоюродных брата и сестры - я был в клетчатом пальто и у меня появлялись первые признаки ломки голоса, из-за которых я очень переживал. Было ли мне 12, 13, 14? Я не помню год, помню воспоминание о дверях лифта, рукав..

В это время жизнь давила меня со всех сторон. Я не хотел идти в школу, но шёл (я был дисциплинированным и не пропускал уроки), я не хотел идти домой, но шёл. А хотелось мне спрятаться где-нибудь в высокой траве на пустыре, где прошла большая часть моего детства, и реветь от внутренней боли, от отсутствия хоть какой-нибудь справедливости.

В школе был кабинет с табличкой «Психолог», но он был пустым. Просто относительно современный проект здания предусматривал кабинет психолога, но в штат специалиста не взяли. Иногда я замирал перед этой табличкой, словно ища защиты и спасения, но дверь всегда была закрыта.
Тогда у меня было положительное отношение к психологам, сложившееся не из личной практики, а по второстепенному персонажу из старого телесериала о межзвёздном путешествии «Первопроходец» компании «Дисней», который я смотрел в детстве. Этот психолог был наивным и смешным, но он был хорошим и небезразличным.

В реальной жизни никого не было.

Буллинг (откуда же у детей столько жестокости?), боль от непонимания, безответная любовь к однокласснице, крайне сложное социальное положение, сложные отношения с родителями: само существование моё стало невыносимым.
( Смотреть дальше )

В 6 лет мне очень нравилось в детском саду. В подготовительной группе была продвинутая воспитательница средних лет. Она понимала, что шестилетки не будут спать в тихий час и рассказывала нам истории, в том числе пересказывала фильмы, которые мы сами не могли увидеть. Особенно я любил истории про одноглазых циклопов и греческих героев, и японские фильмы, например, про динозавров в наше время, с которыми боролись герои.
Это был 86 год, вокруг все взрослые говорили про какую-то радиацию и очень ругали, если мы были без кепок и панамок, и по-другим причинам, они чего-то явно боялись.

В 11 лет я единственный раз в жизни был в обычном пионерском лагере. Так получилось, что я хотел быть в одной группе со своим двоюродным братом, поэтому оказался среди девяти-, десятилеток, самый старший. Но я не был склонен к социальному лидерству, больше играл в «Ну, погоди!» на «Электронике ИМ-02», читал украдкой сборник с космическими и робототехническими фантастическими рассказами в спальне вожатых, пилил лобзиком самолёт в кружке творчества, строил песочный город и наблюдал самую большую битву муравьёв в своей жизни.
Это были времена талонов в магазинах и Павловская реформа, я недоедал по жизни. В столовой со мной за столом было три девочки, они отдавали мне свои творожные запеканки, которые я очень любил с детского сада.
( Смотреть дальше )

На СибАстро у астрофизика Бориса Евгеньевича Штерна было короткое выступление на тему фантастики и реальности межзвёздных полётов, в том числе для расселения жизни в пределах близких нам звёзд Галактики. На форуме можно было приобрести его роман «Ковчег 47 Либра»: книжки разошлись, как горячие пирожки.
Одну из главных проблем на пути в очень далёкий космос Борис Евгеньевич обозначил как отсутствие мотивации у человечества - ведь вопрос касается сроков порядка 1000 лет.
История человечества знает периоды создания чего-либо в течение десятилетий и столетий, но это было при рабовладельческом и феодальном строе.

Саша Ильин неоднократно отмечал, что нужно планировать выход в космос исходя из срока хотя бы в 400-500 лет, тогда есть шанс сделать что-то в Солнечной системе. Но люди столько не живут. Да и непонятно, преодолеет ли само человечество «Большой фильтр».
Я часто думаю о том, что движет мной и понимаю, что идёт всё из детства, которого никому не пожелаешь. С этической точки зрения это непередаваемый опыт. Он сделал меня таким, какой я есть - но педагогически его транслировать невозможно.

В конце 80-х, на излёте СССР, я проводил лето в деревне в Самарской области, где родилась моя мама. На всю жизнь запомнились три продукта, которые были там намного вкуснее, чем в Пензе: кабачковая икра, белый пшеничный хлеб (не булка/батон) и «сладкая кукуруза». «Кукурузу» я любил больше всего, её в Пензе не было, как и много другого.
Брикеты были упакованы в плёнку без этикеток. В Самарской области было много полей с кукурузой, и поэтому я думал, что это местный продукт, хотя удивлялся немного, что воздушные сладкие зёрнышки не похожи на кукурузные по форме, но все взрослые говорили, что это «сладкая кукуруза».
Потом я вырос и узнал, что это был воздушный рис в сахарной глазури…

Алексей Мазур спросил про детские профессиональные мечты.

В своём позднесоветском, а точнее в раннероссийском детстве, кроме желания стать космонавтом, некоторое время я хотел быть католическим священником, как воображаемой квинтэссенцией добра на Земле и в космосе. Про атеизм я узнал лишь в 18 лет, про светский гуманизм в 30 лет, поэтому опирался на единственное, что выделялось в моём сером окружении. Повлияли три художественных истории, две в кино/на ТВ и одна в книге. Во всех случаях священники в итоге брали в руки оружие, как последнее средство торжества справедливости. Мне очень нравилась их чёрная одежда с белой стоечкой, которую они в итоге снимали, чтобы лично убивать плохих людей или организовывать сопротивление.
Хотя в своих мыслях я хотел обойтись без этой крайней меры (ведь квинтэссенция добра) и готов был отправиться в самое адовое место на Земле, чтобы вместе с военными и медиками помогать отчаявшимся людям, или же в одиночестве.

Краем глаза наблюдаю за поступлениями «Музея Будущего», хотя часто новинки вскрывают мои детские воспоминания и эмоции.

Когда-то я писал это уже. Где-то в 90-е в книжном появились первые массовые переводы фантастики и фэнтези, на плохой бумаге, но с очень яркими, непривычными обложками. Накаченные герои, сексуальные красотки, мечи и бластеры. Что-то невообразимое для молодого мозга, вышедшего из пресного, серого мира «Посредника».
Денег на те книги не было - на них я только любовался, а читал изданную в СССР фантастику, которая была в отцовской заводской библиотеке, хотя новинки постепенно проникали и туда.

Теперь, когда мы узнаём всё больше западных авторов, всё отчётливее становятся понятны масштабы воровства российских издательств (впрочем, давно уже), которые убили российскую же школу фантастической иллюстрации. Но хоть как-то к нам попали те образы на заре эпохи интернета.

Очередной улов из Музея - Джим Бёрнс, иллюстрации которого я помню из 90-х и нулевых.



«Джим Бёрнс (Jim Burns, 1948 г.р.) - необыкновенно продуктивный художник из Уэльса. В детстве Джим увлекался фантастикой и комиксами, а полёт Первого спутника и Юрия Гагарина произвели на него большое впечатление. В результате сначала Бёрнс поступил на службу в авиацию, но потом изменил решение и ушёл в школу искусств».

Много иллюстраций Джима Бёрнса.

Возник вопрос о том, как повлияла на меня в детстве книга «Незнайка на Луне» Николая Носова.
Ответ:
В третьем классе у нас было внеклассное чтение. Уже не помню, читали мы по выбору или рекомендованные книги, но я читал сборник сказок и «Незнайку на Луне» Николая Носова. Количество прочитанных ежедневно страниц записывалось в специальную тетрадку. Я не воспринимал это «обязаловкой», а приключения Незнайки сам уже читал во втором классе.
В силу своего возраста и таланта Носова, как автора, я постоянно отождествлял себя с Незнайкой.
Мне легче было представлять себя на месте неидеализированного героя.
Грамотно показанная в книге его тяга к приключениям и стремление на фронтиры мне была очень близка. Книга мне откровенно понравилась, и части о полёте Незнайки с Пончиком на Луну, а затем их друзей из спасательной миссии, были самыми любимыми.
Мне очень захотелось отправиться в столь же дальнее космическое путешествие, полное опасностей и открытий. Очень скоро это стало серьёзной мечтой.



Космонавтика во многом абстрактна. Мне кажется, что настоящая любовь к ней может родиться только через художественные образы и душевное сопричастие, сопереживание героям, что особенно выражено в книгах. Автор имеет много возможностей для этого, он может шире показать внутренний мир героев, их чувства, может смелее фантазировать и главное дать читателю возможность самому нарисовать в своей голове картинку происходящего.
Космонавтика это очередной шаг познания человеком мира, и если астрономия даёт нам возможность дистанционно узнать много нового о Вселенной, то есть тип людей, который хочет непосредственно сам расширить ареал человечества, лично прикоснуться к неизведанному и увидеть другие миры своими глазами.
Вот так и позвал меня Незнайка в космос. Дальше было больше книг, фантастика и история космонавтики, профессия инженера в космической отрасли, участие в отборе в отряд космонавтов, но началось всё с детской повести.
Кстати, один момент из книги я прочувствовал только став взрослым, это то, какую роль в космической программе малышей играли Фуксия и Селёдочка. Потребовалось вплотную столкнуться с отечественной спецификой гендерных ролей, чтобы это понять. В детстве это никак не казалось чем-то выдающимся.

Очень запомнилось требование Незнайки вместо космодрома построить завод для производства мороженного, но на самом-то деле он хотел в космос! :-)

Нам очень нужны новые книги, зовущие детей к открытию мира. И в них не должно быть «сюсюканья», хорошая детская книга должна быть интересна для чтения взрослым. Её мир должен быть проработан и честен.
Но и старые книги не стоит забывать, многие из них не теряют актуальность.
( Смотреть дальше )