Фреска народа мочика (via
maoist)
Где-то после 6 класса школы моя жизнь стала окрашиваться в негативные цвета. Это в какой-то мере совпало с глубоким осознанием неотвратимости смерти и уязвимости жизни, примерно как у того мальчика в «Вине из одуванчиков» Рэя Брэдбери.
В 11-12 лет меня настигла экзистенциальность - глубокое переживание «уязвимости» своего я, интерес к религии и её жёсткое отрицание в итоге, болезненные переживания по поводу ограниченности времени жизни, любви и свершений, не без влияния книги Януша Корчака «Король Матиуш Первый».
Пик осознания был в лифте дома двоюродных брата и сестры - я был в клетчатом пальто и у меня появлялись первые признаки ломки голоса, из-за которых я очень переживал. Было ли мне 12, 13, 14? Я не помню год, помню воспоминание о дверях лифта, рукав..
В это время жизнь давила меня со всех сторон. Я не хотел идти в школу, но шёл (я был дисциплинированным и не пропускал уроки), я не хотел идти домой, но шёл. А хотелось мне спрятаться где-нибудь в высокой траве на пустыре, где прошла большая часть моего детства, и реветь от внутренней боли, от отсутствия хоть какой-нибудь справедливости.
В школе был кабинет с табличкой «Психолог», но он был пустым. Просто относительно современный проект здания предусматривал кабинет психолога, но в штат специалиста не взяли. Иногда я замирал перед этой табличкой, словно ища защиты и спасения, но
дверь всегда была закрыта.
Тогда у меня было положительное отношение к психологам, сложившееся не из личной практики, а по второстепенному персонажу из старого телесериала о межзвёздном путешествии «Первопроходец» компании «Дисней», который я смотрел в детстве. Этот психолог был наивным и смешным, но он был хорошим и небезразличным.
В реальной жизни никого не было.
Буллинг (откуда же у детей столько жестокости?), боль от непонимания, безответная любовь к однокласснице, крайне сложное социальное положение, сложные отношения с родителями: само существование моё стало невыносимым.
( Смотреть дальше )